Стихи из сора

Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
А. Ахматова  

На самом деле даже из более жестких и недалеких мест они растут.

Из помойки с бомжами, из психлечебницы, их тюрьмы. Одни называют такие вещи больным воображением автора, другие — восхищаются порой «оригинальностью» формы, «современностью» стиха и т.д. 

К сожалению не каждый может отличить настоящее искусство от того, что действительно является сором, а не только проросло из него. Современные поэты в бешеной скачке гонятся за модными формами, забыв начисто про смысл. Или же другая крайность — классические графоманы — рифмованные глаголы: «люблю — убью», и все та же вечная тоска при прочтении очередного бреда про разбитую любовь в каком-нибудь блоге «современного» поэта.

Искусство, как по-моему, должно быть вечным. И форма его должна быть вечной. Даже пусть супер-пупер современной, но — вечной. Такой, которую можно будет воспринять и через 100 лет. К этому невозможно и более того — нельзя сознательно стремиться! Потому что настоящий поэт отличается от графомана именно тем, что его стихи растут из сора, но ни в коей мере не олицетворяют его публике.

 

Поет как средство языка

Читая нобелевскую лекцию Иосифа Бродского невольно сам себе задаешь вопрос: «А правда что ли, что поет действительно является всего лишь средством языка». Может быть Бродский преувеличивает власть языка над поэтом?

Когда я пишу стихи, их ведь пишу я сам, а не кто-то другой за меня. Однако с этим все же можно поспорить. Ведь даже я не могу порой понять, откуда в голове возникает то или иное слово, а порой и целое предложение. Как-будто кто-то надиктовал мне его, какой-то внутренний голос?

Порой я сам удивляюсь тому, что написал. А может это и не я?

Правильно сказал Бродский, ведь действительно, поэт, художник, писатель ведь и понятия не имеет, что в итоге получится, когда впервые берется за перо или кисть, чтобы создать новое произведение. А значит, что-то высшее руководит поэтом. Это и есть язык. Тот, который переживет нас всех, тот, для которого поэт — всего лишь средство продолжения к существованию. 

Иосиф Бродский «Нобелевская лекция»