Обыденность

Писал эти строки,

Но мысль прервалась —

Ребенок проснулся.

Я не дописал строку,

Вернуться назад не смог.

Мысль растеклась,

Ребенок ползает у ваших ног —

О публика,

Ручкой прямо в глаз.

Почему бессмертие невозможно в семейном очаге?

Почему одолевает обыденность.

Куст ракита, ручка на столе.

Сколота колонна за окном,

Через дорогу, достанется мне.

В сырой земле,

И надпись растворится.

Растает в дожде, грибке и мгле,

Как и все за этой колонной.

Съеденное влагой,

Время победит свое,

Ребенок вырастет, ты умрешь.

От скуки, поверь.

И ненаписанные стихи все равно никому не нужны.

Стук в дверь — конец строки.

Подарок

Смерть отошла на второй план,

Черно-белого выпуклого телевозора,

Его смотрю без звука, перевернутым,

Как гласил стакан.

Ветра нет, время замерло,

Часы не идут, нет часов,

Ни на руке, ни в доме — грядут дни,

Они скоро умрут.

Серый снег, в темном загоне

Собака. На душе скребут.

Хочется уехать отсюда скорее,

Но куда уедешь — там не зеленеет,

И нет скошенной в преддетствии травы.

Нету человека что вел тебя за руку,

По лугу, и трава зеленела ярко,

Серость захватила зимнюю прогулку,

Не дождешься осени светлого подарка.

Все равно конец ожидает каждого,

Вечереет тень солнечным огарком,

Лишь забытием, черным камнем, слякотью,

Путь твой оборвется кладбищем у парка.

В час волка

Зимой утренняя тревожность —

Норма, отсутствие покоя,

Волнами находит страх.

В его рационе

Нет рационального, есть только

Море дрожи в кончиках пальцев,

Головной боли,

Разбитого стакана,

Прибоя давления.

Когда остаешься наедине

С самим собой —

Будущее всегда трагично

Как у Мельпомены,

Так

Принято,

Холодный пот стираю со лба

Салфеткой в час волка.

Дыхание рядом —

Вроде бы спокойное,

На мгновенье возвращает в реальный мир.

За закрытым заплавленным окном

Туалета — темное утро.

Солнце еще не встало,

Еще час до рассвета — и тихо.

Тишина в этот час навевает страх на мутную душу

Мою, растекаются

Ночи чернила по моим венам.

Я сижу обхватив голову.

Мокрая ладонь постепенно

Охлаждается.

Листья за окном шелестят,

От смерти пока уклоняются.

С. Вышенскому

Вот бы выспаться,

Вот бы проснуться.

И найти тайну знаков

В рукописи Вышенского.

Печатная машинка в 70-ом

Делала много ошибок

И опечаток..

Разделы попутаны,

Извне голос подсказал, —

И через буквы —

Шептал тихо

Твоим голосом в ухо.

Загадка ушла вместе с поэтом.

Кто вспомнит грустные тетради,

Напечатанные может летом?

А может — в кровати?

Непонимание и отсутствие читателя

Где-то

Напоминает время —

Безжалостное и глухое.

Но был ли мост между Ним и тобою?

Бил ли связью этот странный опыт?

На твоих тетрадях

Остались оттиски пальцев,

Исправлений и опечаток.

Но что же верно?

Исправленному верить?

И нет больше автора

Проверить.

И времени больше нет.

Воспоминания о декабре

Время утекает как вода,

А что я вспомню

Из этого беспокойного декабря?

С прошлого года

Я помню ёлку,

Беременность,

Иголки разбросанные по комнате,

Без толку

Проведенные выходные

На выставках — позывные

Вечности.

Стихи и

Слабые конечности

После возвращения.

И — рождение

Новой личности — не божьего

Но моего — сына.

Що таке час?

Друг з чаркою,

І сходинки що темніють.

Вечоріє, а потім —

Приходить ніч.

Вона приходить сама,

Ніби по голові,

Б‘є палицею.

І натовп стомлених людей,

На станції Гідропарк, —

Кому потрібен гідропарк узимку?

Кожна станція у сутінках, але

Скупі ліхтарі, —

Так і б‘ють палицею по лицю.

Не вистачає життя і дихання спирає у грудях.

Схололий чай.

Схололий час.

Зеркало

Я пересмотрел сегодня фильм «Зеркало», и как мне кажется я его наконец-то понял. Все эпизоды сложились в картину.
Это чрезвычайно тяжелый фильм и он был лично тяжелый для меня.

Сложность его в том, что он описывает правду какая она есть. Настоящую жизнь, без шуток и развлечений. Во всей ее глубине и глупости, нелепости и усталости. Тот образ детства который остался в памяти. Ты ведь не контролируешь, что ты помнишь а что нет, сто тебе сниться и какие моменты запечатались в память.

Моменты, которые изображает автор полны детского неудобства что ли. Когда ты еще ребенок и зависим от взрослых, но со многими вещами не согласен и считаешь, что не должно быть так. Но молчишь. Потому что ты ребенок и это создаёт какое-то навязчивое чувство на всю жизнь.

Тот же сон про отцовский дом. Он никогда не поменяется и не уйдёт. Он запечатлен в мозге как на пленке. Жизнь не остановить. Поломанную, глупую жизнь — не исправить. Но каждая жизнь — и поломана и глупа. Поэтому фильм такой сильный. Потому что он резонирует.

Может это и имел Тарковский ввиду когда говорил, что этот фильм религиозен?